Я попробовал спать по два часа в сутки и едва не сошёл с ума

Эта статья была впервые опубликована на VICE Australia .

Как можно обуздать силу своего пессимизма? Могут ли кристаллы исцелить вашу жизнь? Всё остальное в Руководстве VICE по самосовершенствованию читайте здесь .

Никола Тесла, как сообщал его биограф, спал не более двух часов за ночь. Книга «Prodigal Genius: The Life of Nikola Tesla» («Гений, бьющий через край: жизнь Николы Теслы») объясняет, что, «затыкая замочную скважину и щели вокруг своей двери, он мог проводить ночные часы за чтением томов, которые таскал с отцовских полок. Нередко… он читал ночь напролёт, и его самочувствие ничуть не страдало от отсутствия сна».

Эта история – не редкость. Если загуглить «сон привычки», вы получите несколько тысяч результатов, поголовно связанных со знаменитыми людьми, которые спали понемногу. Леонардо да Винчи спал по два часа за ночь. Маргарет Тэтчер спала по четыре, но затем стала иногда спать больше по выходным. Моцарт каждое утро вставал в 6 утра и работал за полночь. Предполагается, что обычно у него получалось около пяти часов.

На мой взгляд, подобные материалы популярны из-за того, что они предполагают, будто бы у блистательности есть рецепт. Они подтверждают всеобщую веру в демократизированный успех и идею о том, что нужно только стараться. Если мы слышим, что Маргарет Тэтчер спала всего по четыре часа за ночь, легко поверить, что её карьера не являлась неким удачным следствием ДНК, образования или пребывания в нужном месте в нужное время. Мы предполагаем, что она была успешной, потому что старательно работала допоздна каждый вечер, а так можем мы все. Потому что все мы можем достичь многого, а это – излюбленная сказка нашей эпохи.

Эту сказку я обожаю как никто другой. Порой я слушаю The Strokes просто для того, чтобы представить, как сам играю «Juicebox» толпе на футбольном стадионе. Этому не мешает то, что я не умею играть музыку, мне 30 лет, и я постоянно старею без единого признака того, что у меня станет лучше либо с музыкой, либо с самодисциплиной. Я поздно вылезаю из постели. Я отдаю пиву приоритет перед работой. В 19 лет я основал компанию-производителя футболок, которая не произвела ни одной футболки. В 24 года я снял полнометражную документалку, которую так и не смонтировал. С 25 до 30 лет я наполовину написал три сценария для фильмов, которые сейчас лежат на нескольких ноутбуках разной степени дохлости у меня под кроватью. Есть роман в аналогичном формате. А ещё есть огородик, который я каждый год обещаю устроить на лето, но так этого и не делаю. Полагаю, именно так жизнь просто-напросто будет утекать капля за каплей из года в год, если я не приму некие решительные меры, а именно так я вернулся ко сну.

Впервые я узнал о полифазном сне из «Сайнфелда». Там есть серия, в которой Крамер пытается сократить время своего сна, дремля по 20 минут каждые три часа, что, как он объясняет Джерри, «обеспечивает ещё два с половиной дня бодрствования в неделю, каждую неделю». Разумеется, для Крамера всё кончается плохо, но идея была неплоха. Если меньше спать, можно больше делать.

Есть целое Общество полифазного сна, предоставляющее инфу о том, как убрать от одного до шести часов сна с помощью ряда различных циклов сна. «Убер-человек» – самый знаменитый из них, и обычно он подразумевает по 20 минут дрёмы каждые четыре часа, что в общей сложности даёт два часа сна в сутки. Гуру производительности Тим Феррисс в восторге, как и миллиардер и основатель WordPress Мэтт Малленвег, который описывает свой эксперимент с циклом «Убер-человек» как «вероятно, один из самых продуктивных периодов моей жизни».

Читая это, я почувствовал странный прилив возбуждения. Я на самом деле не верил, что полифазный сон позволит мне, как по волшебству, основать компанию или стать лучше как человек, но он, возможно, мог бы помочь частично избавиться от летаргии. Поэтому я решил его попробовать.

Большая часть первого дня прошла в режиме «легко» на грани «отлично». Я записал график, согласно которому буду ложиться дремать на 20 минут в 11:10, 15:30, 19:50 и так далее. Затем я установил кушетку в монтажной комнате, и первые два раза мне замечательно там спалось. Лишь после полуночи я осознал, против чего пошёл на самом деле. Внезапно у меня осталось четыре одиноких часа до следующего сна, а в помещении было очень тихо. Я решил вернуться в кабинет.

Врубив на полную громкость транс, я нашёл неиспользованную белую доску и воспользовался ею, дабы вычертить список дел на неделю. Я собирался сделать всё то, за что никогда не берусь. Всю фигню вроде «полной налоговой отчётности за 2014 год» и «купить носки». Затем последовали кое-какие стремления среднего масштаба вроде «устроить огородик». Но выше всего я записал «написать книгу», думая, что положу на лопатки роман. Подробнее об этом ниже.

В целом первая ночь была не трудная, но она удручала. Я знал, что, если я хочу получить здесь хоть какой-то шанс, мне нужны советы.

Советы пришли от женщины по имени Шарлотта Эллетт. Шарлотта живёт по различным полифазным графикам уже около девяти лет, работая разработчицей видеоигр на дому в Алабаме. Я рассказал ей, что уже чувствую себя эмоционально истощённым, а она объяснила, что это нормально. «Первую неделю-две называют периодом зомби, – рассказала она мне по Skype. – Вы впадёте в состояние, в котором не сможете рационально объяснить, почему это делаете. Будильник зазвенит, а вы не поймёте, почему он вообще был включён».

Я спросил Шарлотту, почему она не завязала, и она описала роскошное ощущение свободы. «Имея кучу дел, перестаёшь волноваться о том, насколько устанешь. Вы будете чувствовать большую ясность и скорость реакции, и внезапно появится время на любые дела». Но она предупредила, что мне придётся пережить период зомби. «Вы поймёте, что переходите на другую сторону, когда ваш сон улучшится, – разъяснила она. – Вы проснётесь с таким ощущением, как будто проспали несколько часов, хотя на самом деле спали всего 20 минут».

Дни превратились в один длинный серый континуум, но я сделал очень много. К третьему дню я разобрался со своими налогами, определил пенсионное страхование, убрался в доме, позвонил бабушке с дедушкой, купил новые носки и трусы… а ещё заново начал писать книгу. И будем честны: я писал отвратительную книгу, которую вообще не собираюсь показывать кому бы то ни было, но мне кажется, что закончить важно в духовном плане. Просто что-то закончить. Я решил, что, если я смогу добраться до конца первоначального черновика, не отказавшись от полифазного сна, то эксперимент будет успешным. Поэтому я кропал его каждую ночь; обычно мне удавалось написать около 3,000 слов.

Также я начал думать кое о чём ещё: «Зачем пытаться? Зачем пытаться что-то делать?» Пытаться – это исключительно по-человечески. Я порой думаю о кошке своего соседа по дому и о том, что она никогда не будет пытаться. Это потому что она не думает о смерти? Потому что у меня честолюбие и страх смерти очень тесно переплетены. Мне кажется, что успех – успех в карьере, духовный успех, что угодно – единственное средство создать какой-то маленький уголок смысла в этой огромной безбожной вселенной. Именно поэтому мысль о попытках меня утешает, и именно поэтому мне пришлось наконец-то что-то сделать.

Во время ночных бдений у меня было очень много времени на чтение, и я узнал, что современное воплощение полифазного сна впервые было представлено двумя студентками философии в 1998 году.

Мари Стейвер большую часть жизни страдала бессонницей и решила просто принять усталость, живя за счёт дрёмы по 20 минут. Её подруга, не страдавшая бессонницей, вызвалась заняться тем же в качестве своего рода контрольной участницы испытания, и в итоге они стали проводить большинство ночей, учась вместе в круглосуточном кафе. Мари впоследствии написала блог, в котором описала первые две недели как «абсолютную мерзкую жуткую гадость», но заявила, что они постепенно адаптировались к дивному новому образу жизни. А то, что произошло после периода адаптации, было удивительно. «Это было самое невероятное из того, что я когда-либо обнаруживала, и я чувствовала себя как никогда хорошо», – рассказала она Motherboard.

Стейвер впоследствии написала собственное объяснение того, как она стала чувствовать себя лучше. По её словам, человеческий мозг в совокупности проводит 1,5 часа в быстром сне, между тем как остальное время тратится на рост и ремонт клеток. Она, по-видимому, считала этот, второй, пункт опциональным и стала получать только «быструю» составляющую за счёт дрёмы. По её словам: «Спустя примерно три-пять дней мозг начинает искать выход из ситуации. Он начинает перескакивать прямиком к быстрому сну, стоит только закрыть глаза, дабы вздремнуть… а проснёшься после этого очень, очень отдохнувшим».

Прочитав это, я пожалел, что не могу сделать быструю перемотку к ощущению себя очень, очень отдохнувшим. Шёл четвёртый день; аппетит у меня полностью исчез, и я никак не мог согреться. Также я чувствовал себя хрупким, а простые социальные взаимодействия меня перегружали. Если у меня звонил телефон, я его игнорировал. Если человек, варивший мне кофе, казался словоохотливым, я придумывал отмазку и выходил ждать на улицу.

Но труднее всего всегда были часы между полночью и рассветом. Это были тихие часы. Только я и куча времени на то, чтобы убедить себя, что люди, пишущие книги и достигающие жизненных целей, просто умнее и лучше. Более того, идея о том, что нужно только стараться, – не более чем попытка выдать желаемое за действительное. И именно в эти часы мой сосед по дому, по его собственному признанию, слышал, как я брожу по дому, вздыхая.

Теперь у меня уже появился стабильный распорядок дня. Днём я отправлялся на работу, затем возвращался домой, ужинал, работал над книгой, а после этого проводил часы после 2 ночи за физическим трудом, одновременно слушая подкасты. Я ходил в спортзал, бегал трусцой, а ещё начал работать над огородиком на заднем дворе. Сесть после 2 ночи значило напроситься на проблемы, поэтому я научился двигаться без остановки. Затем я дремал наутро перед работой и начинал цикл заново.

Труднее всего было, когда нечего было ждать. Жизнь без сна не имеет выключателей, поэтому, если у вас напряжённый день на работе, ночью лучше не становится. Всё это просто превращается в один монотонный цикл. Солнце восходит, и появляются люди. Солнце заходит, и люди исчезают. Повтор.

На седьмой день я начал кашлять. Также мой мозг застрял в странной петле обратной связи с мелодией из телевизора 90-х годов. Всякий раз, когда я ложился вздремнуть, моя голова оживала рекламным роликом, который показывали по телевизору, когда мне было лет 12. Это была реклама автоперевозчика, и она гласила:

Fletcher's! Перевозки между штатами с 48-го года, единственный способ перемещения грузов. Fletcher's по городу вас повезёт и никогда не подведёт. Fletcher's !!!

FLETCHER'S !!! ПЕРЕВОЗКИ МЕЖДУ ШТАТАМИ С 48-ГО ГОДА… – и так далее, всё громче и громче.

К вечеру голова у меня кружилась, и я знал, что заболеваю. Я ни в коем случае не собирался сражаться с болезнью до самой ночи, поэтому забрался в постель и отдался 48 часам напряжённого сна в поту.

Спустя несколько дней, чувствуя себя лучше, я связался с Шарлоттой Эллетт из Алабамы и рассказал ей о случившемся. Она сказала мне, что никогда не болела во время полифазного сна, хотя и призналась, что стресс её сверхпродуктивного графика порой её изматывает. Больше никто на различных форумах, казалось, не сталкивался с этой проблемой, так что, полагаю, дело было во мне. Я ненадолго задумался о том, чтобы попробовать полифазный сон снова, но затем решил этого не делать. Нахрена.

Теперь я всё. Когда я оглядываюсь назад, это кажется странно интересным, просто из-за того, как это нарушило рутину. И я действительно сделал очень много. На моей белой доске оказалась вычеркнута, пожалуй, половина пунктов, пусть даже и только потому, что у меня совершенно не было других дел ночью. А если говорить о книге, то первоначальный черновик завершён. Я сейчас вычитываю его, и хотя он совершенно средний, он хотя бы закончен. И теперь мне хотя бы есть что шлифовать.

Следите за сообщениями Джулиана Морганса на Twitter или Instagram